На шумном пиру отпирую,
а после, допивши вино,
все страсти свои зашифрую,
лишь имя оставлю одно.
А может быть, даже не имя,
не полный рисунок его,
а только две буквы начальных
останутся вместо него.
Останутся инициалы
на белой странице одной,
как бедные провинциалы
в безлюдье столицы ночной.
Уснули троллейбусы в парке,
трамваи не ходят давно.
В чужом опустевшем квартале
последнее гаснет окно.
И нет ни друзей, ни знакомых,
ни дальней хотя бы родни.
И только вокзалов полночных
распахнуты двери одни.
Другие произведения
-
Шла дорога к Тракаю, литовская осень...
Шла дорога к Тракаю, литовская осень была еще в самом начале, и в этом начале -
Кто-то так уже писал...
— Кто-то так уже писал. Для чего ж ты пишешь, если кто-то где-то, там ли, здесь ли, точно так уже писал! -
Ребенок стоял на паркетном полу...
Ребенок стоял на паркетном полу, а зимнее солнце февральского дня в балконное било стекло. -
Так дни неслись, так быстро время мчалось...
Так дни неслись, так быстро время мчалось, что нам не удавалось наблюдать
-
Катя, Катя, Катерина...
Катя, Катя, Катерина, в сердце, в памяти, в душе нарисована картина, не сотрешь ее уже. -
Как мой дом опустел, все уехали, дом обезлюдел...
Как мой дом опустел, все уехали, дом обезлюдел, в нем так неуютно теперь, непривычно и странно.
-
Нет, не бог всемогущий, всего только маленький...
Нет, не бог всемогущий, всего только маленький слабый божок, сотворил я Вселенную в три деревца -
На шумном пиру отпирую...
На шумном пиру отпирую, а после, допивши вино -
Мундиры, ментики, нашивки, эполеты...
Мундиры, ментики, нашивки, эполеты. А век так короток — господь не приведи. -
Снег валил до полуночи, рушился мрак...
Снег валил до полуночи, рушился мрак над ущельями, а потом стало тихо, и месяц взошел молодой... -
Меж двух небес...
Меж двух небес (начала и конца), меж двух стихий (как в кресле брадобрея меж двух зеркал)