«Не поговорили…»

Собеседник - Дина Рубина

Опубликовано в книге Л.Гомберга «Иронический человек. Юрий Левитанский: штрихи к портрету»

Когда Леонид Гомберг пригласил меня выступить на вечере памяти Левитанского, я отказалась   — мы не были знакомы с Юрием Давидовичем. Но, сидя в зале и слушая выступления друзей, учеников, да просто —  знакомых поэта, я подумала, что мой рассказ о том, как я так и не познакомилась с Левитанским, был бы поучителен для тех, кто принадлежит литературному цеху.

Четырнадцатилетней девчонкой, попав на Байкал, я в газетном киоске поселка Листвянка увидела тоненькую книжку стихов с фотографией автора, до оторопи похожего на моего отца. Не говоря уже о внешности, совпадало многое: год рождения, род войск, звание, в котором поэт пришел с войны, и даже отчество — Давидович! Я купила книжку как курьез, чтобы показать папе, открыла ее на первом стихотворении и — пропала. С того дня и до сих пор стихотворения Юрия Левитанского остаются любимейшими мною в поэзии. Одно время мне даже хотелось написать ему письмо, да все сдержанность и скованность мешали. Пару раз мы даже сталкивались за кулисами на каких-то литературных вечерах, и все меня подмывало подойти и сказать просто: «Юрий Давидович! Я так люблю Вашу поэзию!» — ведь знаю же, по себе знаю —  как дороги эти слова из любых уст… Но… мешала проклятая застенчивость  — сдалось, думала, Левитанскому мое мнение о его поэзии!

Жизнь — самая искусная плетельщица кружев. Иногда такой узор смастерит — диву даешься! У меня с Левитанским были общие знакомые, например, Дмитрий Антонович Сухарев. Однажды, когда, приехав из Ташкента, я оказалась у него в гостях на Бауманской, он заметил: «А знаете, кто до меня жил в этой квартире? Левитанский. У него в этой комнате стоял огромный письменный стол, во-о-от такой — отсюда и досюда!»

В начале восьмидесятых в Ташкенте оказался мой приятель, драматург Семен Злотников. И в беглом разговоре, садясь в такси, он сказал: «Да, ты знаешь —  Левитанский умер?» У меня оборвалось сердце, так, как это бывает только тогда, когда узнаешь о смерти друзей. И дня два я страшно горевала, пока не узнала, что Левитанский жив, выкарабкался после инфаркта! Хорошая примета —  к долгим годам…

И прошло еще лет семнадцать. Я жила уже в Иерусалиме. Позвонил однажды Игорь Бяльский, в то время — пресс-секретарь муниципалитета, сказал: « В Израиль приезжает Левитанский, буду водить его по Иерусалиму. Хочешь присоединиться?»

И опять я отказалась. Встреча с Иерусалимом, подумала я тогда, требует душевных усилий. Не хватало еще мне под ногами вертеться!

Помниться, Игорь рассказывал после этой встречи, как Юрий Давидович смотрел на Иерусалим, как сказал: «Знаете, немного мне уже осталось… И для меня приезд сюда столько значит, что я даже говорить сейчас об этом не могу. Может быть, потом, когда-нибудь…»

А через несколько месяцев Левитанский умер. По-настоящему, навсегда. И я восприняла это глубоко и смиренно, потому что годы приучают нас к мысли о неизбежном.

Сердце мое сжалось только несколько дней спустя, когда в разговоре с Анатолием Георгиевичем Алексиным я услышала: «Юра был у нас в гостях в Яффо, ты знаешь? И упомянул о тебе —  вот, мол, жаль, никак не удается познакомиться…»

Другие материалы