Плач о майоре Ковалеве

Из цикла
«Старинные петербургские гравюры»

Это надо же, как распустились иные носы,
                      это надо же, как распустились!
Не простились ни с кем, никого не спросились,
                        по Питеру шляться пустились!
Плачь, коллежский асессор, майор Ковалев,
                        о своей драгоценной пропаже,
плачь о сыне возлюбленном, чаде заблудшем своем,
                    плачь о носе своем несравненном!

Это надо же, экий проказник бесстыжий,
                                     шалун, шалопай,
                        вы подумайте, экий негодник!
Нос — жуир, донжуан, прощелыга и щеголь,
                                       повеса и мот,
                      греховодник и дамский угодник!
Франт в мундире с шитьем золотым, и при шпаге,
                               и в шляпе с плюмажем,
разъезжает в карете, скажите пожалуйста,
                       чем вам не статский советник!

Стыд и срам, господа,
              ну пускай бы там палец мизинный какой
                      или что-нибудь в этаком роде —
а ведь это же нос, господа, нос по Питеру бродит
                     при всем при честном-то народе!
Да уже при одной только мысли об этом,
                                        представьте,
                                 впадает в смущенье
даже сам надзиратель квартальный, и пристав,
                    и прочие все благородные люди...

Плачь, майор Ковалев, плачь, коллежский асессор,
                                     кричи и стенай,
                       пред святыми молись образами!
Громче плачь, рви рубаху нательную,
                                   бей себя в грудь,
                      день и ночь обливайся слезами!
Ибо самое страшное в нашей истории
                      даже совсем и не это, по сути,
ибо самого главного ты и не знаешь покуда,
                                 и ведать не можешь,
понеже все тайной покрыто глубокой.

...Он вернется к тебе, твое чадо любезное,
                                   блудный твой нос,
                                         твоя плоть,
                     твоей плоти безгрешной частица.
Блудный сын твой вернется к тебе,
        блудный нос твой однажды к тебе возвратится.
Только он ли, не он ли вернется к тебе, —
               вот где главная видится нам закавыка.
Что как черти его подменили, другим заменили,
            хотя и отменно похожим по внешнему виду?
Ты премногие беды приимешь, майор Ковалев, от него,
                                  ты претерпишь еще
                                    превеликие муки,
и однажды ты все же отвергнешь его,
                                  ты отторгнешь его
                 по суровым законам врачебной науки.
По законам природы отторгнешь его,
               по суровым законам премудрой природы,
ибо плоть его будет, майор Ковалев,
                         несовместна отныне с твоею.

...Поздний зимний рассвет петербургский,
                        ах, что-то случится сегодня,
                  ах, что-то, должно быть, случится!
Ну-ка, выглянь в окошко, майор Ковалев,
                  кто-то в дверь твою тихо стучится.
Вот уже и по лестнице слышится шарканье ног,
                         вот уже в глубине коридора
слышен звук характерный сморканья
                                и топот шагов —
                       грозный шаг твоего Командора.

День такой-то, 1976

Другие произведения

Вся поэзия