Это хотели б вы видеть,
тот фосфор!
Ту лужайку, светящуюся, как часы,
показывая весну.
У нее еще мягкие икры,
ещё мышцы будут болеть,
а уже промелькнёт на склоне ее зеленый кабриолет,
о, убыстрение трав!
И хлорофилл!
И весеннее прорастанье!
И двести тысяч глупостей прочих!
Голова от этого не заболит у вас вдруг,
и трава уже в следующий входит круг.
Запой веселое что-нибудь,
запой, да быстрее!
Испуганные, как олени,
На глазах у травы стареем.
И это уже не гоночный автомобиль,
громыханье весенних моторов,
безумство трибун!
Здесь имеется лишь авто печальное с пивом,
из которого выбрасывают
зеленую бутылку с пеною в горле,
жеребята,
луговые лошадки,
изображающие галоп.
Раз и два,
колени выше,
петь!
Так дожил человек до тыщи лет.
Всё он должен был бежать,
обгоняя с пеной в горле,
не спросил его никто:
«Почему?» или «Куда?»
И кто спросил траву, куда она растет и почему?
Кто спрашивал о жизни ее внутренней?
Кто перевел хоть стебелек травы
на человеческий язык?
Нет ничего, одни огонь и дождь.
И трудится трава:
над норами кротов,
и над могилой,
над могилой,
и слышит стоны моря,
и слышит шум в аорте,
превращает
пожары солнца,
бред воды
и превращает
мертвое в живое,
в страданиях ища
законченную форму.
Написаны уже
история всех войн,
история филателии и футбола.
Историю травы никто не написал.
Да это и не важно с ее точки зренья.
Ее история длинна и непрерывна.
Преобладают в ней экспрессы,
и в гриву конскую вгрызается наездник.
К ней золотая упадает голова,
и не один в ней петушок свой гребешок посеял,
блуждающие звезды ей знакомы!
Траве известно, сколько стоит кровь.
Ей помнятся любовные все ласки,
измены,
или зверские убийства.
Но у травы терпенье есть
и чуткость.
Она прикроет все.
Она молчит.
Вам на нее взирать негоже свысока.
Траве известно, отчего зубная боль у мертвых,
траве известно всё о жизни и о смерти.
Ей ведом точный перечень надежд и слез.
Она сумела рассчитать ваш облик завершенный,
вас подчеркнула зеленью
и ждет.
Однажды все пойму
и связь явлений тайную открою.
Иди,
мы выйдем в темноту
услышать родовые муки трав
и в черноте учуять корчи корня,
разрывы клеток
и кипенье соков.
Уже я понимаю все,
как будто сам я был травой.
Ты руку положи на спину ночи,
послушай хорошо, что я скажу:
Нет ничего, одни огонь и дождь!
Другие произведения
-
Время от времени, с той поры, как мы трудимся. Бертольт Брехт (ГДР)
Время от времени, с той поры как мы трудимся -
Если камень говорит, что он хочет упасть на землю. Бертольт Брехт (ГДР)
Если камень говорит, что он хочет упасть на землю -
История травы. Мирослав Валек (Словакия)
Это хотели б вы видеть,
тот фосфор!
-
Эскиз памятнику мужеству. Радоня Вешович (Черногория)
Руку протягиваешь —
жаворонок у тебя на ладони. -
Прощание Горация с друзьями. Станислав Гроховяк (Польша)
О
Друзья
Ваши лица со следом
Мокрой ветки сияний запада
-
О звездах, ручьях и цветах. Юре Каштелан (Хорватия)
Чем ближе пушки гремят, тем больше люблю я звезды
-
Может быть, они тоже люди — ведь им известен... Лойзе Кракар (Словения)
Может быть, они тоже люди — ведь им известен
-
Разговор с птицей, отсчитывающей годы. Лацо Новомеский (Словакия)
Час летит за часом — счет часам потерян -
Люди просыпаются без оружия. Стеван Раичкович (Сербия)
Люди входят в дома. Открывают коробочку памяти. -
Зову тебя, песня, из тьмы, из вечерней поры... Стеван Раичкович (Сербия)
Зову тебя, песня, из тьмы, из вечерней поры -
Двери в ночь отвори. Стеван Раичкович (Сербия)
Двери в ночь отвори пусть укроются ветви деревьев густые -
Говорю о европе. Изет Сарайлич (Босния и Герцеговина)
Говорю о Европе, что рассталась вчера лишь с бронемашинами
-
Есть горечь в твоей неотступной кручине... Ацо Шопов (Македония)
Есть горечь в твоей неотступной кручине -
Я знаю, друг мой, что ты не всегда такой... Ацо Шопов (Македония)
Я знаю, друг мой, что ты не всегда такой -
Четверг, день суеверий, когда всего трудней... Ференц Юхас (Венгрия)
На третий день - я знаю - всего трудней