И думал он... или Последнее путешествие Юрия Левитанского

Собеседник - Михаил Котлярский

Опубликовано: "Непрерывности текста". СПб.: Алетейя, 2011.

Наверное, эта фотография, невольно впорхнувшая в мой архив, одна из самых дорогих сердцу: сделана она в лобби небольшой гостиницы, расположенной на набережной приморского израильского городка с названием Бат-Ям (что в переводе с иврита обозначает - «дочь моря»).

Юрий Давидович Левитанский только-только закончил беседовать с одним из журналистов; фотограф сделал снимок, а заодно и - по дружески - сфотографировал меня вместе с поэтом.

Оказался я в гостинице потому, что имел некоторое отношение к приезду Левитанского, точнее, к его пребыванию в Израиле – организовал творческий вечер в Тель-Авиве, да и свел с несколькими интервьюерами. Вот как об этой поездке написал Леонид Гомберг, автор книги «Война и мир Юрия Левитанского»:

«...Незадолго до кончины, в ноябре 95-го, в жизни поэта Юрия Левитанского произошло еще одно чрезвычайное для него событие: впервые в жизни он посетил Святую землю, государство Израиль.

В ходе недолгой ознакомительной поездки авторов российско-израильского литературного альманаха «Перекресток», организованной при содействии Ильи Колерова, было запланировано всего два выступления перед читателями - в тель-авивском Доме писателей и в библиотеке Общинного дома в Иерусалима. Небольшие залы с трудом вмещали всех желающих услышать выдающегося российского метра. Его подолгу не отпускали со сцены, и он, несмотря на усталость, читал вновь и вновь...»

Потом уже, обсуждая с Леней эту поездку, мы говорили о том, что для Левитанского она была своего рода паломничеством. И более всего его поразил Иерусалим: он вошел в Старый город из Гефсиманского сада через Львиные ворота, поднялся по Виа Долороза к храму гроба господня, а оттуда - через арабский рынок - к Храмовой горе и к Стене плача. И хотя дорога эта, без конца идущая вверх, давалась ему, безусловно, с большим трудом, он решил пройти именно этим а не

другим путем. В свободное от выступлений и экскурсий время Юрий Давидович, как я уже говорил, сидел в холле гостиницы и принимал посетителей - литераторов, журналистов, своих давних знакомцев, почитателей... И... думал...

«Он думал о судьбе своего народа, - пишет Гомберг в своей книге, - о том, как шел, пробиваясь к нему через тернии воспитания, возраста, границ, шел так мучительно, как мог идти один только

Левитанский...

В интервью одной из русскоязычных газет поэт сказал:

«Я не верю в голос крови. Во всяком случае, во мне он молчит. Хотя... сейчас я начинаю интересоваться иудаизмом и вдруг обнаруживаю, что ко многим его истинам я пришел самостоятельно. И эта поездка для меня, конечно, большем, чем просто поездка за границу: я надеюсь, что она поможет мне кое-что понять в себе самом. "

К сожалению, нам так и не суждено было узнать о его новых откровениях.

…Я же часто вспоминаю о том, как провожал Юрия Левитанского. Вместе со всей его группой мы сидели в кафе возле аэропорта, ждали, когда объявят регистрацию на московский рейс, болтали ни о чем, шутили, ерничали.

Юрий Давидович не принимал участия в беседе, просто курил и внимательно слушал. он вообще умел слушать. И... вдруг речь зашла о Евтушенко. Кто-то вспомнил его знаменитую фразу: "Поэт в России больше, чем поэт...»

Юрий Давидович вздохнул и сказал:

- Когда поэт в России больше, чем поэт, он становится меньше, чем поэт...

И опять замолчал.

Таким и остался в моей памяти.


Автор: М.Котлярский

Другие материалы