«Жизнь — долгая, а проходит так быстро...»
Юрий Давидович Левитанский родился в 1922 году в городе Козельце на Черниговщине
Семья жила небогато, отцу приходилось часто менять места работы. Когда мальчику исполнилось три года, они уже жили в Киеве. Но и там они прожили недолго. Давиду Исаевичу Левитанскому, отцу будущего поэта, удалось найти работу на одной из донбасских шахт, и семья переехала в небольшой шахтерский поселок на руднике. Вскоре, однако, они перебрались в столицу шахтерского края город Сталино (ныне Донецк)... «Как мы жили в этом городе? — вспоминал Левитанский. — Глинобитные домики без всяких удобств, с общим туалетом на шесть-семь домов... Воду таскали за три квартала...»
Там, в Сталино, прошли его школьные годы, там начали раскрываться первые творческие устремления будущего мастера. Левитанский учился в средней школе № 3, на здании которой сегодня установлена мемориальная доска в память о поэте. Окончив десятилетку, Юрий уехал в Москву и в 1939 году поступил в ИФЛИ — Институт философии, литературы и истории — «красный лицей», призванный готовить кадры советской гуманитарной элиты. Здесь он стал одним из членов «ифлийского братства»; его лучшими друзьями на всю жизнь остались «ифлийцы» — поэты Семен Гудзенко и Давид Самойлов.
На войну Левитанский ушел чуть ли не с первого дня, едва сдав экзамены за второй курс
Воинская часть, к которой он был приписан — знаменитый ОМСБОН, Отдельный мотострелковый батальон особого назначения — после нескольких месяцев формирования и занятий на подмосковном полигоне вошла в столицу и заняла оборону на рубеже Белорусского вокзала. Шел октябрь 1941-го. В эти тревожные дни Юрий Левитанский и Семен Гудзенко стали авторами слов гимна ОМСБОНА, который бойцы распевали на мотив популярной в те годы «Бригантины». Позже, уже в ноябре, их забросили в район Дмитрова и Волоколамска, в декабре Левитанский вместе с товарищами участвовал в наступлении советских войск под Москвой. А дальше были Синявинские болота на Северо-западном фронте, Украина, Бухарест, Будапешт, Братислава... Работа в военной прессе. Боевые награды. Свой фронтовой путь лейтенант Левитанский закончил в Праге.
Однако летом 1945-го все подразделения 53-й Армии, где он проходил службу, погрузили в эшелоны и отправили в Монголию — как говорил Левитанский, на «маленькую войну» с Японией. Впрочем, война была не «маленькой», а самой настоящей: молодой офицер участвовал в знаменитом Хинганском походе и разгроме Квантунской армии. Но бои закончились и на востоке.
После победы Левитанский оказался в Иркутске, в составе Восточно-Сибирского военного округа, где он оставался на службе еще почти два года
В Иркутске поэт неудержимо рвался «на гражданку», однако местное военное руководство всячески препятствовало этому намерению. Только после того, как за дело взялся маститый писатель Георгий Марков, возглавлявший в те годы местную писательскую организацию, Левитанского, наконец, демобилизовали.
С помощью Г. Маркова ему удалось устроиться на работу завлитом в местный театр музыкальной комедии, да еще получить комнату в гостинице.
Кроме основной работы Левитанский подрабатывал в окружной армейской газете «Советский боец», работал во всех жанрах, в том числе, сочинял страничку солдатского юмора. Вскоре он женился на студентке Иркутского университета Марине Павловне Гольдштейн.
В 1948 году вышла в свет первая книга поэта «Солдатская дорога» В следующем, 1949-ом, он становится кандидатом в члены Союза писателей СССР. Наконец-то все его время нераздельно принадлежало поэзии.
В Иркутске Ю.Левитанский прожил десять лет. Издал несколько поэтических книг. Исколесил всю Сибирь, много плавал по великим сибирским рекам Ангаре, Лене, Витиму, побывал на Байкале. Познакомился с видными советскими поэтами и прозаиками А. Твардовским, Я. Смеляковым, М. Лукониным, А. Яшиным, Б. Горбатовым и другими.
В 1955 году Юрий Левитанский поступает учиться на двухгодичные Высшие литературные курсы при Литературном институте им. Горького, вместе с женой Мариной он переезжает в Москву
В конце пятидесятых — начале шестидесятых годов выходят в свет две новых книги поэта «Стороны света» (1959) и «Земное небо» (1963).
В 60-х годах Левитанский — частый и желанный гость в мастерской скульптора Вадима Сидура, постоянном пристанище неортодоксально мыслящей интеллигенции — поэтов, писателей, художников, артистов, ученых.
Левитанский становится частью культурной среды, противостоявшей тоталитарному режиму в стране. А поскольку в годы войны он освобождал Восточную Европу от нацизма, а теперь переводил стихи поэтов социалистических стран, среди его друзей оказалось и немало свободолюбивых художников из-за рубежа, которых он нередко приводил в гости к Сидуру.
Во второй половине 60-х годов прошло несколько судебных процессов против литераторов, публиковавших свои произведения за рубежом и в самиздате. В результате подсудимые получали различные сроки лишения свободы. Эти процессы имели широкий резонанс в стране и за рубежом. Выражая свою солидарность с осужденными и протест против произвола властей, коллеги-писатели, и в их числе, Левитанский, подписывали письма протеста. В то время это был смелый шаг, чреватый самыми неприятными последствиями. Впрочем, поэт отделался «легким испугом»: ему «поставили на вид» и приостановили выпуск нескольких книг.
К слову, именно Вадим Сидур стал художником поэтической книги Ю. Левитанского «Кинематограф» (1970), принесшей ему широкую известность и определившей его судьбу как выдающегося российского поэта последней трети XX века
Постепенно складывается неповторимая поэтическая манера Левитанского. Преобладающая форма его сочинений — «книга стихов», самодостаточное цельное произведение с четко обозначенным структурным построением, единое по мысли, а порой — и по фабуле. Таких книг он написал несколько; как и знаменитая «долгая строка», книги эти стали особым фирменным знаком Левитанского, его бесценным вкладом в отечественную поэзию. Особняком в его творчестве стоит сборник оригинальных пародий на стихи современных поэтов — «Сюжет с вариантами» (1978), слагавшийся в течение нескольких лет.
Кроме окончательного становления Юрия Левитанского как крупнейшего мастера русского стиха семидесятые годы преподнесли поэту и радость позднего отцовства: в эти годы он познакомился со студенткой Литинститута Валентиной Скориной, впоследствии ставшей его женой; в семье родились три дочери — Екатерина, Анна и Ольга.
«Своим детям я отдал десять лет жизни, — впоследствии рассказывал Юрий Давидович, — я был для них и папой, и бабушкой, и няней: стирал, убирался, варил суп... Стихам отводилась ночь: напившись крепкого кофе и накурившись до звона в голове, я садился за стол...»
Художественным отражением сложной гаммы лирического чувства, связанного с поздним отцовством, стала его книга «Письма Катерины, или Прогулка с Фаустом» (1981). Казалось, поэт решился сверхъестественным образом остановить и растянуть единственное и неповторимое мгновение жизни человека зрелой поры, которое не только позволяет зафиксировать настоящее, не только обозреть прошлое, но и предвидеть будущее...
Полные несбывшихся надежд 80-е годы неожиданно предоставили Левитанскому великолепный трамплин для нового лирического взлета: в это время поэт знакомится со студенткой Ириной Машковской, впоследствии ставшей его женой. Осененный чувством любви, он создает поэтическую книгу «Белые стихи» (1991), которая становится его последним прижизненным поэтическим сборником.
Впрочем, в 90-е годы поэт был увлечен новой работой. Левитанский уверял, что образ будущей книги возник перед ним совершенно неожиданно: явился некий звук, некое предчувствие, и сейчас он фиксирует на бумаге все подряд, даже не задумываясь над результатом. В архиве поэта сохранилась папка — «Книга Ирины» — с собранными им в ту пору материалами — набросками стихов, прозы, дневниковыми записями. Однако эту книгу ему не суждено было завершить. А в одном из своих последних интервью он сообщил журналисту, что надеется все же собрать новую книгу со страшноватым названием «Последний возраст».
В мае 1995 года ветеран Великой Отечественной Юрий Левитанский вместе со страной отметил 50-летие Победы, а в июне был удостоен звания лауреата Государственной премии России за поэтическую книгу «Белые стихи»
После долгих лет несправедливого молчания в прессе стали регулярно появляться интервью Юрия Левитанского. Его позиция по ряду вопросов даже в те либеральные времена многим казалась неожиданной. Особенно это касалось его переосмысления итогов Отечественной войны. Раздражение поэта победными торжествами проявлялось тем отчетливее, чем больше он прислушивался к «грохоту грозненской канонады», вызвавшей его резко негативную реакцию.
Во время церемонии вручения Государственной премии в Георгиевском зале Кремля Юрий Левитанский в присутствии президента России высказал горькие слова: «Наверно, я должен бы выразить благодарность также и власти, но с нею, с властью, тут дело обстоит сложнее, ибо далеко не все слова ее, дела и поступки я сегодня разделяю. Особенно все то, что связано с войной в Чечне,— мысль о том, что людей убивают как бы с моего молчаливого согласия,— мысль эта для меня воистину невыносима».
Незадолго до кончины, в ноябре 95-го, Юрий Левитанский впервые посетил Землю обетованную, государство Израиль
Во время его выступлений небольшие залы с трудом вмещали всех желающих, поэта встречали как полномочного посланца культуры большой страны. Его подолгу не отпускали со сцены, и он, несмотря на усталость и плохое самочувствие, читал вновь и вновь...
По возвращению зимняя Москва вновь вернула поэта к привычному ритму жизни: он готовил к выходу в свет свою новую книгу «Меж двух небес», тщательно корректируя верстку; много читал, размышлял, и конечно, собирал вырезки и делал заметки по «чеченскому вопросу». В трагический день 25 января 1996 года он чувствовал себя плохо. На улице лютовал мороз, и выходить из дома ему не следовало. И все же он пошел... «Круглый стол» московской интеллигенции проходил в городской мэрии на Краснопресненской набережной. Среди выступавших был и Юрий Левитанский. Он говорил о чеченской войне, дважды брал слово, горячился, нервничал, несколько раз высказывался с места... Больное сердце не выдержало. Поэт остался верен себе, своим принципам до конца.
Леонид Гомберг